— Марат Ильдарович, — услышал я за спиной. — Все уже уехали. Может, и мы с вами…

— Иди сюда, — обернулся я к ней.

— Ч-что? — переспросила она.

— Сюда иди, говорю.

Диана подошла ближе и вопросительно смотрела на меня. Молча притянул её к себе и нашел губы. Она смутилась, вздрогнула, руки на моей груди напряглись. Я оборвал поцелуй и отстранился немного, чтобы проверить реакцию. Глаза Дианы загорелись, я ей нравлюсь. Что ж, она мне тоже, пусть она и не Багира. Никто не Багира, но что мне теперь — умереть от сексуального перенапряжения?

Отвёл Диану ближе к дивану. Протянул руку к её пиджаку и расстегнул пуговицы. Девушка покраснела и опустила глаза, но не стала сопротивляться. Да, девочка, ты совсем не против…

АНГЕЛИНА.

Вошла в квартиру, разулась, сняла пальто и прошла молча мимо Любы. Ушла к себе и достала чемодан. Разложила его на кровати и принялась небрежно швырять туда вещи.

— Не поняла. А чего мы даже не здороваемся? — на пороге комнаты нарисовалась Люба.

— Привет, — равнодушно сказала я ей, продолжая собирать с полок шкафа вещи.

— Что ты делаешь? — нахмурилась она.

— Уезжаю.

— Куда? У тебя еще почти десять дней квартиранты будут.

— К отцу.

— Он опять болеет? — заволновалась Люба. Или правдоподобно сделала вид, теперь уже не знаю.

— Нет, всё в порядке, слава богу.

— В чем тогда дело? — допытывалась бывшая подруга.

— Ты не знаешь, да? — усмехнулась я, бросив полотенце из ванной в кучу вещей в чемодане. — Марку кто так подробно рассказал о романе с его братом?

Люба смутилась. Какое-то время молчала, потом решила, что лучшая тактика — это нападение.

— А не надо было крутить с его братом за спиной!

— Это, милая моя, вообще не твоего ума дело, — ответила я ей, застегивая чемодан. — Я с тобой поделилась, как с близкой подругой, а ты что? Ты же обещала! Грош цена твоим словам, выходит! Как, собственно, и твоей дружбе.

— А что мне оставалось делать? — вскинула она подбородок. Смотрела мне в глаза смело. Бесстыжая. Она даже ни о чем не жалеет. — Он только и говорил о том, как бы тебя вернуть! Только и делали, что говорили о тебе.

— Что делать? — переспросила я. — Например, найти другого парня, который тебя полюбил бы. Что, променяла подругу на член? Оригинально.

Да, сделала ей больно, знаю. Но не я начала эту войну первой. Я её считала близким человеком.

— И твоя игра против меня не сработала всё равно, — остановилась я возле неё перед выходом из комнаты. — Марк снова предлагает мне отношения. Он меня прощает. Может, я и соглашусь даже.

Не уверена, что соглашусь. Но укусить "подружку" очень хотелось. Люба, опустив глаза в пол, молчала. Я прошла мимо неё с чемоданом.

— Остальные вещи позже заберу, — крикнула я вглубь квартиры и вышла за порог, хлопнув дверью на прощание.

На первом этаже остановилась. Слёзы лились градом по щекам. Мне даже некуда пойти, только к отцу, от которого ехать до работы два часа на перекладных. Хорошо, что это временно. Постоянно так мотаться на работу я бы не смогла. Да может, меня уволят скоро вообще, и ездить никуда не придётся больше. Надо хотя бы предупредить отца, что приеду. Достала из сумки смартфон, развернула меню звонков. Вытерла слёзы, за которыми вообще ничего видно не было, и глаз зацепился за номер Марата. Посетило вдруг непреодолимое желание позвонить ему. Он мог бы успокоить и сказать, как мне быть, да пусть бы уже даже забрал меня в эту чёртову Америку, мне тут всё равно никто не рад. Нажала вызов, потом тут же испугалась и отменила.



Нет, я не буду звонить ему как слабачка, едва в моей жизни появились проблемы. Я разберусь со всем сама.

— Алло, па, — набрала я другой номер. — Я сейчас приеду. Ничего не случилось, давай я тебе дома всё расскажу. Да, хорошо, буду очень осторожной. Да, успеваю на последний автобус. Ну хорошо, встреть меня, а то я как раз с чемоданом. Давай, целую.

Повесила трубку и сжала телефон в руке. Кажется, только одному мужчине в моей жизни не плевать на меня — отцу.

18.

— Ну, рассказывай, — произнёс папа, когда заварил свой травяной чай и поставил его передо мной в чашке.

Мы уже полчаса как дома, и я сижу в кухне на табурете, подвернув под себя ногу, и смотрю в окно на аккуратный садик из абрикосов и вишен папы. Весной тут очень красиво, это сейчас деревья серые и под толщей снега. Отец сел рядом со мной за стол и посмотрел на меня.

— Я пока у тебя поживу, — ответила я, взявшись руками за чашку. — Спасибо за чай.

— А что случилось с твоей подругой, у которой ты жила? — задал следующий вопрос отец. — Отсюда же далеко ездить.

— Я ненадолго. Квартиранты съедут, и я перееду к себе обратно. А подруга… Больше не подруга.

— Почему?

— Она меня предала и обманула. Я не хочу с ней общаться.

— Да, это неприятно, — покачал отец седой головой. — Нельзя лгать друзьям. Что ж… Поживи, конечно. Я тебе всегда рад. Просто волнуюсь, что будешь уставать от дороги на работу и с работы.

— Ничего, пап, — улыбнулась я ему. — Прорвёмся. Всё будет хорошо.

Успокаивала, скорее, себя, но заодно и его тоже. Как самовнушение. Ещё бы поверить самой…

— Но где же Марат? — спросил папа, и от этого имени в сердце ёкнуло. — Мне казалось, он готов решать твои проблемы.

Тихонько вздохнула. Как много упоминаний о нём… Отец же ничего не знает.

— Тебе казалось, — ответила я.

— А ты ему позвонила? Сказала, что осталась без крыши над головой?

— Нет, пап, — ответила с легким раздражением в голосе. — Я не думаю, что сейчас его это будет волновать.

Отец вгляделся в меня более внимательно, а потом сказал:

— Так. Ну-ка, выкладывай всё как есть, Ангелина Павловна. Что ты мне тут шарады сыплешь? Уж отцу можно сказать. Я ведь переживаю, а что неладное с тобой, и без слов вижу. Так уж успокой отца, объясни нормально, что произошло у тебя. Может, я смогу тебе помочь.

Ну вот — уже по имени-отчеству назвал. Значит, мне не отвертеться. Впрочем, отец точно не побежит докладывать обо всём Марку.

— Марат уехал, пап, — ответила я.

— Как это? — уставился на меня он. — Куда? А ты?

— В США. А я в его планы не входила.

— И что — даже не позвал тебя?

Мне было не особо приятно говорить с ним о Марате. Я ни с кем не хочу о нем говорить. Дался ему этот Марат…

— Позвал.

— И в чем проблема? — пожал плечами отец. — Тебе надо строить свою жизнь, карьеру.

— Он… ну, он не предлагал мне ничего конкретного, — замялась я с ответом. Ну как я должна объяснять отцу, что меня пригласили в качестве любовницы и работника, но не более того?

Но, кажется, папа прекрасно понял, о чем я сказала.

— А что предлагал? — спросил он.

— Работу, — ответила я, умолчав о роли любовницы.

— Этого мало? Почему бы не принять его предложение?

— Я никуда не поеду, — твёрдо сказала я.

Ещё вечером в порыве отчаяния хотела сама звонить Марату и принять его предложение, но сейчас вспомнила, как и что он говорил, и передумала. Пусть любовниц ищет других.

— Подожди, а что ты от него хотела услышать? — обратился ко мне папа. — Сколько вы знакомы? Мало, можешь не отвечать. Если бы он тебе сделал предложение руки и сердца, ты бы поверила?

Задумалась. Представить себе такое сложно, и действительно как-то не укладывалось по отношению к моему бывшему начальнику. Я и сама понимаю, что это из разряда фантастики, но всё равно слова о любовнице меня задели тогда и задевают сейчас.

— Нет, — честно ответила я. — Марат — не тот человек, который так скоропалительно принимает решения. Он слишком ревниво относится к своей свободе, а я пока не на том уровне отношений с ним, чтобы звать меня замуж.

— Вот именно, — кивнул отец. — Он предложил тебе всё, что мог на данном этапе. Скорее всего, у вас переросло бы в нечто большее. Нужно только время. И денег бы заработала.